Когда придёт зима, когда наступит февраль И чёрный фонарь станет жёлтым, как янтарь, Я прикажу себе молчать и не ходить в тот дом. Кому-то станет интересно, в чём беда? Я раньше не бывал так часто дома никогда, И я мечтал о телефоне, а он теперь для меня ерунда.
Но это просто рубеж, И я к нему готов, Я отрекаюсь от своих Прошлых слов, Я забываю обо всём, Я гашу свет. Нет мира, кроме тех, К кому я привык И с кем не надо Нагружать язык, А просто жить рядом И чувствовать, что жив.
Когда ветра морские будут крепко дуть, Я постараюсь сразу лечь и уснуть, Я это так давно и навсегда решил. К каждому звуку я буду готов, Но в том доме не предпримут ни малейших шагов, Обвиняя во всём сдутость шин.
Но это просто рубеж, И я к нему готов, Я отрекаюсь от своих Прошлых слов, Я забываю обо всём, Я гашу свет. Нет мира, кроме тех, К кому я привык И с кем не надо Нагружать язык, А просто жить рядом И чувствовать, что жив.
Когда пройдёт много лет и я вернусь в тот дом, Где холодно всегда: без огня и с огнём — Меня встретит хозяйка и посмотрит на часы. И тогда я пойму, что мой дом сгорел, Я оставил всё, а сам уцелел. Но зачем я опять вернулся к тебе?
Ведь это просто рубеж, И я к нему готов, Я отрекаюсь от своих Прошлых слов, Я забываю обо всём, Я гашу свет. Нет мира, кроме тех, К кому я привык И с кем не надо Нагружать язык, А просто жить рядом И чувствовать, что жив.