Я написал на простынке имя ее «прокладкой красной» В соку натуральном, все пальцы к ебени измазав. Мадам, с тобою мне быть просто без мазы. Годы прожив словно в банке с отработанным маслом, Словно алюминиевый таз, Как унитаз в путяге слесарной, Как писуар, засоренный говном на вокзале, Такой же заебаный как киргизы на стройке в подвале. А помнишь, мы в кожаных масках в постели играли? Ты закрывала промежность, закутавшись в шерстяном покрывале. Но Хуле. Ебаный февраль.
Пойдем гулять со мной по тонкому льду? Я протянул гуку мелочь, Он завернул мне в лаваш шаурму. Серый мартовский лед плавился в глубокие лужи, Поговорим на кухне под вискариком с тобою про дружбу? Я на белом-белом снегу написал твое имя, Я специально для этого накопил много урины, Я нес цветы тебе и выучил наизусть целую пьесу, Но по синьке опять перепутал подъезды. А на правом плече даже набил твое имя, Прям поверх старых двух тех, Марины и Иры. Ты в моих объятиях таяла, А я парил. Ступенек под ногами не было, и петляли перила. А ты не лги мне, И я буду честным и воспитанным. Займи мне денег на спирт, я все отдам, ты не ссы, Ведь в отношениях главное - это доверие. Да я трезвый бля (сука!), Мразь, открывай дверь.
Браток, шишак, холсты темнеют, пусты, Свет фонарей глубокой ночью стынет, пустынным переулком. Молчание тощее. За шторами сленг неразборчивый, горшок с цветочком. Пол жизни отчужденный. Дела свершенные, Нашептывают мысли томные, момент умалишенный. Её глаза, два солнца, Синие, что слепят и сияют. И красотой её улыбки я пленен. К ней ветхие петляют, стрелки часов натянуты, Часы сухие тащат нить, Мир удивительный, прекрасен, роскошен, В чистом виде. Шорохами дарит воспоминанья о её походке. 10 число, да спирт в бутылке водки, пьяный говор, стопки. На следующий день глотка атакованая сушняками, Тут изо всех щелей райончик с косяками свозняками. Под башмаками слякоть, над головою небо звездное, В плеере на повторе трэк, богами нам ниспослан. Никита снова лепит космос. Год высокосный, И под откос уходит прошлое, Чистая простынь. Снова хочу я говорить на ушко личное. Но будто бы нарочно. Порознь мы нынче.