Таинственны мудрости древней скрижали, И счастливы те, что ее избежали.
х х х
Бессмертна от века душа человека – Но гибнет от старости тело-калека, Страдая от хворей, напастями мучась. Увы, такова неизбежная участь Души, что меняя тела, как одежды, Идет по Пути от надежды к надежде, От смерти к рожденью, от смеха к рыданью, От неба к геенне, от счастья к страданью.
Дорога, дорога, дорога, дорога, Извечный удел человека – не бога. Ведь те, кто вкусили амриту благую, Телами со смертью уже не торгуют, Для плоти их тлена не сыщешь вовеки – Завидуйте им, муравьи-человеки!
У тела бессмертного участь другая: Оно не потеет, не спит, не моргает, Не ведает боли, не знает старенья, Достойно назваться вершиной творенья, Вовек не знакомо с чумой и паршою – Но суры за то заплатили душою, И души богов, оказавшись за гранью, Подвержены старости и умиранью.
Дряхлеет с веками, стара и убога Душа всемогущего, вечного бога – Становится пылью, становится прахом, Объята пред гибелью искренним страхом.
Сухою листвой, что с деревьев опала, Осыплется наземь душа Локапала, Сегодня умрет, что вчера шелестело – И станет бездушным бессмертное тело.
О скорбь и страданье, о вечная мука! – Коль в суре поселится серая скука, Наскучат утехи, любовь и сраженья, Наскучит покой и наскучит движенье, Не вспыхнут глаза грозовою зарницей, И мертвой душе станет тело гробницей!
О горы, ответьте, о ветры, скажите: Куда подевался иной небожитель? Ни вскрика, ни стона, ни слова, ни звука – Лишь скука, лишь скука, лишь серая скука… Но изредка ветра порыв одичалый Доносит дыханье конца Безначалья:
\"Мы жили веками, мы были богами, Теперь мы застыли у вас под ногами, Мы были из бронзы, из меди, из стали – О нет, не мертвы мы… мы просто устали. Ужель не пора нам могучим бураном Приникнуть, как прежде, к притонам и храмам, И к вспененным ранам, и к гибнущим странам, И к мирно идущим на бойню баранам?!
Мы жили веками, мы были богами – Но нету воды меж двумя берегами\".
х х х
О знание темное Века Златого! – Воистину зрячий несчастней слепого…
х х х
Менялась основа, менялося имя, Один на престоле сменился двоими,
Менялись владыки, как служки во храме,- И Свастики знак воссиял над мирами.
Их было четыре, а стало их восемь – Чьим душам грозила холодная осень,
Кто плечи подставил под тяжесть святыни, Не ведая, чем он поддержан отныне.
Назначено так на рассвете творенья: Есть тапас и теджас, есть Жар и Горенье,
Есть дар аскетизма и пламенность сердца – Последним поддержана суть Миродержца.
Когда подступает душевная мука, Когда в Локапале поселится скука,