Стыд и срам. Жизнь – дорога, Разбита вдрызг, ничего не спишешь. Куда ни сверни – сучья порода, \"крутые\" резоны, лихие \"крыши\". Логова. В карауле уходящей любви, Справа – Иоанн Креститель, Следом – сопровождающий-разводящий, Слева – смотрящий, в капитанском кителе. Услуга за услугу. Играет монетка. На скорую руку, за милую душу, По сходной цене, как феминистку-нимфетку, Россию терзают хором, по кругу, на всю катушку. А мы, как всегда, ничего не видели. Нежность захлебнулась попсовой лирикой. Правосудие где? Новые лидеры Умывают руки, считают прибыли. Портфеле-диванные отношения, Командно-тусовочная иерархия. Милосердие где? Нравоучения Извратили идею абсолютной анархии. Лобовые сериальные телеистерики О том, что жиды – не римляне И прячутся как животные, О том, что даже час жизни В приговорённой за чужую войну Америке – Больше, чем то, как мы живём. В гуще переделов деловых и дворцовых, Секундах озарения, столетьях отчаянья, Тирадах тиранов в окаянных канонах, Неистовом гуле рокового молчания. Пока антагонист, догрызая Иуду, Испытывает на близость духовному блуду Тебя и твою Музу искушеньем Христовым, Под пепельным небом – истинным Словом – Истомила, извела лживая блажь Оголтелых балаганных купле-продаж. Воскресение Твоё, Христе Спасе, Хаврошечка Николай Мирликийский имперских времён, Божья Воля, заступница. Сердце болит неумолимо и неутолённо. Там, где оно остаётся – мой дом.