По деревням — полный лехаим, рушники пестрят петухами, добры молодцы мажут ваксой чёрные прохоря, а княгиня Рыжих в печали - у неё война за плечами да семнадцать ходок в сизое марево января. Уж несладко ей, ох несладко, у неё на платье заплатка, у границ враги, с посевной проблемы, казна пуста, у неё вассалы веселы - охламоны конкистаболы, сто рублей убытку с каждого рыжего, как с куста.
И княгиня, бросив ультиматумы в каминное пламя, в срочном заседанье объявляет перерыв полчаса, рыжего зовет петуха, чтобы связался с орлами, слышите, орлы, вернитесь в наши синие небеса.
С каждым днём тревожнее ночи - злые клоуны бритвы точат, крестоносцы напялили свои черные клобуки, хунвэйбины вышли из комы и свирепые управдомы перешли границу и встали лагерем у реки.
Рыжего кота зовет княгиня, как не раз уж бывало, к барсам посылает, кот идет, не дожидаясь утра, барсы, синеглазые стражи ледяных перевалов, выручайте, барсы, нас, вернитесь к нашим синим шатрам.
Если кто и летом на лыжах - этот, значит, точно из рыжих, всё не слава богу, любое дело под разлюли, но пока фартит воеводе, с перевалов барсы подходят и над Лысой горою кружат орлиные патрули.
Войско объезжает княгиня накануне рассвета, главное, маневр, говорит, все прочее чепуха, всё уже в ажуре, и к тому же начинается лето - светлое и ласковое время рыжего петуха.
У неё виктория нынче - крестоносцы пленные хнычут, злые клоуны взяты в клещи и пойманы под мостом, и бегут, теряя дубины, потрясенные хунвэйбины, и в овраге прячется исцарапанный управдом. Выпало удачи немного детям конопатого бога, и с высокой ёлки песню, слышную за версту, запевает огненный кочет, озорные девки хохочут да под Лысой горою заходится папоротник в цвету.
И княгиня гонит печали, что толпятся под дверью, хватит с нас печали, мы и так уже хватили лишка, пой же, мое лето, рассвет, топорщи рыжие перья, шелкова бородушка, масляна головушка…