Вот и снова грибная пора – легкий штиль в суете городской. Можно снова летать до утра над притихшею летней Москвой. Не понятен, и прост мой порок, постою у окна, помолюсь. Допивая сиреневый смог, город включит созвездие люстр.
И оттолкнувшись от оконного креста, как тень листа, я стану легок. И словно съежится, уменьшится, растерянно отстав, Квадрат двора со стаей высохших пеленок.
А потом я продолжу полет, над рекой, над Таганкой-вдовой. Как большое трюмо небоскреб, отражать будет свет золотой. Я круги буду в небе писать, и на стеклах плясать как на льду. Я тебя буду всюду искать, и наверно опять не найду.
Я никогда тебя не видел, никогда, но лишь тогда, когда найдешься. На гулкой улочке пустой, тебя узнаю без труда, И ты меня, увидев в небе, улыбнешься.
И вот так, бесконечно давно, я кружу и кружу над Москвой. Я как - будто снимаюсь в кино, про случайную встречу с тобой. И возвратившись, долго я еще не сплю. Сижу и пью, а лето тает. Пускай стучатся в мой ангар, я никому не отворю. В нетрезвом виде авиаторы не летают.