У парижского спаниеля лик французского короля, Не погибшего на эшафоте, а достигшего славы и лени. На бочок паричок рыжеватый, милосердие в каждом движеньи, А в глазах, голубых и счастливых, отражается жизнь и земля.
На бульваре Распай, как обычно, господин Доминик у руля. И в его ресторанчике светлом заправляют полднавные тени, Петербургскою лентой и салфеткой прикрывая от пятен колени, Розу красную в лацкан вонзая, скатерть белую с хрустом стеля.
Эту землю с отливом зеленым между нами по горстке деля, Как стараются неутомимо Бог, природа, судьба, Провиденье, короли, спаниели и розы и питейные все заведения. Сколько мудрости в этом законе, ну и грусти порой - voila.
Если есть еще позднее слово, пусть замолвят его обо мне. Я прошу не о вечном блаженстве -- о минуте возвышенноуй пробы, Где уместны, конечно, утраты и отчаянья даже, Но чтобы милосердие в каждом движении и красавица в каждом окне. Где уместны, конечно, утраты и отчаянья даже, Но чтобы милосердие в каждом движении и красавица в каждом окне.