У парижского спаниеля лик французского короля, не погибшего на эшафоте, а достигшего славы и лени: на бочок парик рыжеватый, милосердие в каждом движеньи, а в глазах, голубых и счастливых, отражаются жизнь и земля.
На бульваре Распай, как обычно, господин Доминик у руля. И в его ресторанчике тесном заправляют полдневные тени, петербургскою ветхой салфеткой прикрывая от пятен колени, розу красную в лацкан вонзая, скатерть белую с хрустом стеля.
Эту землю с отливом зеленым между нами по горсти деля, как стараются неутомимо Бог, Природа, Судьба, Провиденье, короли, спаниели и розы, и питейные все заведенья, сколько мудрости в этом законе! Но и грусти порой... Voila.
Если есть еще позднее слово, пусть замолвят его обо мне. Я прошу не о вечном блаженстве, о минуте возвышенной пробы, где уместны, конечно, утраты и отчаянье даже, но чтобы милосердие в каждом движеньи и красавица в каждом окне.