Олег Хаславский - Taganrog au mois de novembre | Текст песни и Перевод на русский

• Тексты песен
• Олег Хаславский
• Taganrog au mois de novembre

TAGANROG AU MOIS DE NOVEMBRE

1

Я думаю, что Бог велик
Приблизительно так же, как Шарль Азнавур,
Потому что при мысли о том и другом
Я готов одинаково истекать слезами,
Как слезой истекает свеча,
Пока горяча.
Похоже, я вновь обретаю способность плакать,
И это нехорошо,
Ибо в моем возрасте это является признаком
Старческого слабодушия,
Входящего, как известно, в комплекс
Старческого слабоумия –
По паспорту человек, а по сути – бродячая мумия.
Вот и еще одна к моим бессонным заботам –
Как в конце жизни не стать окончательным идиотом?
И в утешение мысль, простая, как плевок или выстрел в упор:
– Опомнись, приятель, а кем же ты был до сих пор?

И без того природой наделен я дурной чувствительностью,
Плакать достойно младенцу, и уж никак не мужчине,
Поэтому, сообразуясь с действительностью,
Буду-ка я продолжать совершенствоваться в матерщине.
А осень между тем разбрасывает повсюду
Серые, золотые и розовые плевки,
Деревья напыжились было, как уличные индюки,
Но ветер сметает с них перья подобно швабре.
Холодно, сыро, грязно – до ярости, до тоски.
Это вам не какой-нибудь там Paris au mois d'aout,
Это, дорогой мой, Taganrog au novembre.
Ветер гуляет в городском облысевшем саду,
Время уходит, уходят упоительно географические имена,
Которые для посвященного уха звучат, как симфония:
Касперовка, Собачеевка, Жидиловка, Богудония.
Время уходит.
Что ж остается?
Да что и всегда – ни хрена.
Не так уж приятно чувствовать себя дураком,
Прозябая бессменно в провинциальном моем отстойнике –
Серость, да сырость, да сплетни, да непролазная грязь.
Деревья уже не жильцы, хотя еще не покойники,
И несколько желтых листьев, невыразимо светясь,
Лежат на моем подоконнике –
Звездным их занесло сквозняком.
Осень, время, когда рвется очередная безотчетная с миром связь.
И много ли их осталось?
Сколько бы ни было, все равно это малая малость.

2

Листья с деревьев срываются и на лету
С легким шорохом собираются в стаю
И продолжают полет,
И стая летит золотая
В сверкающую пустоту.
Ясно, прозрачно, чисто,
Кажется, мир на мгновенье обрел свое естество –
Лишнего ничего,
Только свет, да прохлада, да ослепительно яркие листья
Кружатся, странный узор в ослепительном небе сплетая,
Листья летят – золотая бесплотная стая.
Правда, собаки портят все своим неугомонным лаем –
Много их, потому и справиться с ними нелегко.
Здесь пустота да собаки – а где-то там, далеко,
Есть фантастический город Ирушалаим.
Там уж собаки с собаками раз иной не найдешь,
Ибо данные звери там не в большом почете.
Да там и осени почитай что в помине нет,
А желтых листьев так и за деньги нигде не возьмете.
Так, иногда, случайно
Завалящий какой, да и то цветом ближе к состарившейся латуни.
Впрочем, о сокровенном не стоит ни всуе ни даже втуне.
Ограничимся упоминанием о редких собаках,
Которые почему-то на дух не выносят мусульман,
Чем-то они для собак иудейских нечисты?
Закрадывается подозрение, что тамошние собаки по сути скрытые сионисты.
И возникает вопрос – неужели, несмотря на свое четвероногое происхождение,
Собака может иметь политическое убеждение?
Впрочем, как уже отмечалось, политическим они вполне обладают чутьем.
Но я не о собаках, а о чем-то очень важном, своем,
О том сокровенном, о чем подчас и сами себе говорить не желаем,
О чем-то мучительно важном, чему и названья, всего вероятнее, нет.
Однако как там сказал один старинный поэт?
– Если я забуду тебя, Ирушалаим...

Старина – это вечером то, что случилось еще с утра,
А не вчера
И не в начале незапамятно прошлого века,
Ибо течение времени необратимо,
Чем и хорошо. Тем же и жизнь хороша.
(Интересно, есть ли у собаки душа
В отличие от человека?)
Способность к мышлению – это неприятная,
Хотя и не смертельная вовсе болезнь,
Такая же как хронический насморк или, извиняюсь, грыжа,
С ней мож