Каких только чудес на белом свете нету! Конверт о трех углах, обычный, фронтовой... Полвека, почитай, он провалялся где-то. И вот пришел с войны и лег передо мной. Наткнувшись на него среди макулатуры, я понимал: читать чужие письма — грех. Но аккуратный штамп «Проверено цензурой» как бы уже письмо приоткрывал для всех. Был цензор фронтовой рабом цензурных правил. И он (а вдруг письмо да попадет к врагу!) лишь первую строку нетронутой оставил да пощадить решил последнюю строку. Я цензора сейчас не упрекну в бездушье. Он свято чтил свой долг. Он знал свои права. Не зря же он письмо замазал жирной тушью. Наверно, были там и вредные слова. Писалось то письмо в окопе? на привале? И кто его писал — солдат ли, офицер? Какие сны его ночами донимали? О чем он помышлял во вражеском кольце? ……………………… Лишь «Здравствуй, жизнь моя!» — оставлено в начале. И «Я люблю тебя!» — оставлено в конце.