Отодвигая прочь обыденную снедь, Вниманье стынет, новизны не предвещая - Так неподвижно, что пора окаменеть И дочерпать себя, прощаясь и прощая... Остаться солью, обернувшейся на крик - Беззвучный крик, как будто лопнули преграды - На дом заброшенный, на высохший родник, На возвращение, которому не рады:
"Все хорошо, любимый, сердце глубоко. Пролей печаль свою над сном его острожным. Но в глубине ему и тихо, и легко... За зрение цена не невозможна".
Не нужно многого, достаточно посметь: Чем улыбается, скажи, приговоренный Смотреть на медленную-медленную смерть - И, погружаемый под тяжестью влюбленной, Корнями пробует уже из-под земли, Не закрывая глаз в отчаянье бесстрастном, Как образ вечного прощания болит - И знаешь, тьма его по-прежнему прекрасна:
"Все хорошо, любимый, сердце глубоко. Пролей печаль свою над сном его острожным. Но в глубине ему и тихо, и легко... За зрение цена не невозможна".
Под солнцем выжженными листьями шуршит, Что нету горшего терпения и ласки, Но я клянусь тебе золой моей души, Что это - выстоит к обещанной развязке, Вбирая сумерки и шепоты в коре - Сухое дерево, созревшее для яви, Для тайны спрятанной, как мошка в янтаре, Который кто-нибудь когда-нибудь расплавит:
"Все хорошо, любимый, сердце глубоко. Пролей печаль свою над сном его острожным. Но в глубине ему и тихо, и легко... За зрение цена не невозможна".