Она была сама не своя весной на морском ветру. И с последней шлюпкой на борт приплыла юная Ивлин Ру.
Носила платок цвета мочи на теле красы неземной. Колец не имела, но кудри ее лились золотой волной.
"Господин капитан, возьмите меня с собой до Святой Земли. Мне нужно к Иисусу Христу." "Поедем, женщина, мы - бобыли - понимаем твою красоту."
"Вам это зачтется. Иисус-Господь владеет душой моей". - "А нам подари свою сладкую плоть, Господь твой помер уже давно, и некому душу твою жалеть, и ты её не жалей.
И поплыли они сквозь ветер и зной, и любили Ивлин Ру. Она ела их хлеб, пила их вино и плакала поутру.
Плясала ночью, плясала днем, плясала сутки подряд. "Господин капитан, когда мы придем в пресветлый Господень Град?"
Капитан хохотал, лежа на ней и гладя ее по бедру: "Коль мы не прибудем - кто ж виноват? - одна только Ивлин Ру."
Весна пришла, и ушла весна. Когда орали на пьяном пиру, металась по палубе корабля и берег в ночи искала она - бедная Ивлин Ру.
"Никогда не увижу тебя, Иисус, меня опоганил грех. До шлюхи не сможешь ты снизойти, оттого я несчастней всех.
Она отдалась темным волнам и отмылась в них добела. И, пожалуй, раньше, чем капитан в Господнем Граде была.
Но Петр захлопнул райскую дверь: "Ты слишком грешила в миру. Мне Бог сказал, не желаю принять потаскуху Ивлин Ру.
Пошла она в ад, и там Сатана заорал: "Таких не беру! Не хочу богомолку иметь у себя - блаженную Ивлин Ру!"
И пошла сквозь ветер и звездную даль, пошла сквозь туман и мглу, Я видел сам, как она брела, ее шатало, но шла и шла несчастная Ивлин Ру.