Меня воспитывает сын исподтишка, Уже срываются басы его баска, То он пускает петуха, то он валяет дурака, Но на меня пока не смотрит свысока.
Да, я бывала неправа, но не лукавила, Я протирала рукава без нарукавников, Тянула ночью за столом все жилы из строки, - А на листке белым-бело - ни зги, ни искорки.
Но ни шлепка, ни окрика от сынка, от отрока.
Да, я бывала весела, чтобы не всхлипывать, И выплывала, как могла, из весен липовых, - В душе мишень, в саду сирень, сквозняк по комнатам, А по утрам плевался кран водой из омута.
Но ни суда, ни следствия За года, за бедствия.
А время к осени. Пора и мне исправиться. И это вовсе не затем, чтобы понравиться, Не для того, чтоб угодить, не для того, чтоб досадить, А для того, чтоб клен у дома посадить.
Пусть он растет, мой клен, политый летним облаком, Пусть он растет, мой клен, согретый светлым отроком, - Да не по дням, а по часам, чтоб стало зелено глазам, Чтоб захотелось опереться небесам.
И уже после неразумных моих дней Я, может, выпытаю у его корней: Ну, как там мой сынок, не слишком одинок? Как выучил, как вымучил он главный свой урок?
Лети, листочек, с веточки. Прочти, сыночек, весточку.