Гуру ПесенОсип Мандельштам - «Ахматова» («Вполоборота, о печаль»), 1914 | Текст песни
Вполоборота, о печаль,
На равнодушных поглядела.
Спадая с плеч, окаменела
Ложноклассическая шаль.
Зловещий голос — горький хмель —
Души расковывает недра:
Так — негодующая Федра —
Стояла некогда Рашель.
9 января 1914
Как пишет О.В. Симченко, Мандельштам в этом стихотворении «...даёт свой портрет Анны Ахматовой, опираясь на собственные впечатления от её выступления на поэтическом вечере в кафе \"Бродячая собака\" (величавая осанка, гортанный голос, читающий стихи) и одновременно оспаривая блоковские представления о ней. Вместо \"таинственного и противоречивого обаяния женской красоты\" (В.М. Жирмунский) - трагизм женской души, в которой таятся гибельные страсти, грозящие вырваться в любой момент наружу.
Мандельштам довольно часто и серьезно пишет об одеждах: шали, платке, шубе, шинели — у него человек, лишенный прикрытия-одежды, всегда приговорен, он в опасности.
Вместо испанки Кармен, темпераментной, своевольной и капризной, перед нами античная героиня, внучка бога Солнца - Гелиоса, непреклонная, надменная и страдающая Федра. И \"испанская шаль\" сменяется \"ложно-классической\" (этот эпитет употребляется в эстетике по отношению к классицизму и, в частности, к трагедиям Расина), задумчивая грусть и рассеянность - печалью и негодованием…
<…>
Образ Ахматовой, созданный Мандельштамом, не только вбирает конкретные впечатления от её облика и отзвуки её поэзии, но и отражает его эстетические взгляды и пристрастия. Тут и увлечение театром Расина и особенно \"Федрой\" (перевёл её начало), которое сказалось в ряде стихотворений (\"Я не увижу знаменитой \"Федры...\"\", \"Как этих покрывал и этого убора...\", 1915-16) и в статье \"О природе слова\" (1922). В стихах передана та же атмосфера скорби и негодования, слышится \"расплавленный страданьем\" голос и \"спадают с плеч классические шали\". В статье автор возражает против термина \"ложноклассицизм\" как \"клички, данной школьным невежеством\" и снова упоминает \"классическую шаль\" (окончательно отказавшись от эпитета \"ложный\"), на этот раз сорванную с плеч Федры И. Анненским, переводившим Еврипида (в том числе \"Ипполита\") и писавшим трагедии на античные темы. Тут и \"формула окаменения\", тоже важная в эстетике Мандельштама и означающая вечную красоту, которая воплощается в творениях человека и создаётся из тяжести недоброй\": \"камень отрицает иго праха\", \"камнем прикинется плоть\", а \"плоти причастны слова\", и потому первый сборник поэта назван \"Камень\", и \"самое искусство ранний Мандельштам мыслит как начало архитектоники, вносимое художником в неупорядоченный материал жизненных явлений\". Тут и \"тоска по мировой культуре\", осознанная Мандельштамом как акмеистическое и собственное художественное видение мира. Отсюда в мандельштамовском посвящении пересечение и наложение разных временных пластов: \"золотой век\" эллинизма, век Просвещения, XIX \"железный\" и XX, впитавший в себя все предыдущие (Федра - древнегреческого мифа, Еврипида и Сенеки, Ж. Расина, Элизы Рашель и Ахматовой).
Если галантно-комплиментарное \"романсеро\" Блока было отвергнуто Ахматовой, то мандельштамовский \"набросок с натуры\" (как она его называла), вероятно, её удовлетворил и сопутствовал ей всю жизнь. Так, Федра станет одним из ахматовских, а в черновой редакции \"Поэмы без героя\" поэтесса даст свой портрет, увиденный глазами младшего собрата:
...Войду сама я,
Шаль воспетую не снимая...
И, как будто припомнив что-то.
Повернувшись вполоборота...
Более того, этот мандельштамовский образ не только был воспринят и усвоен Ахматовой, но в какой-то мере определил в её творчестве развитие лейтмотивов двойничества и зеркальных отражений».
«В портретных стихах поэт никогда не описывает только лицо, но всегда тело и во весь рост. И особенно внимателен он к одежде. Например, в стихотворении “Ахматова” (1914)
Эта “ложноклассическая шаль” явно перекликается со строкой из “Раковины” — “Ненужной раковины ложь”. Возможно, это потому, что, как известно, в молодости шали у Ахматовой на самом деле не было, ее придумал Блок (“Вы накинете лениво шаль испанскую на плечи…”) и всякий раз, когда встречал ее, спрашивал: “Анна Андреевна, где же ваша испанская шаль?” Шаль эта как бы окаменела в виде поэтической идеи, а настоящей одежды в стихах Мандельштама у Ахматовой нет, т.е. представил ее незащищенной. Позже Мандельштам написал другие стихи к Ахматовой, в которых ясно предсказал будущую расправу властей с поэтом:
Когда-нибудь в столице шалой
На скифском празднике, на берегу Невы –
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.
Обнажить – значит уничтожить. Мандельштам провидел, что случится с Ахматовой позже, когда его уже давно не будет в живых.
Чем дольше живет Мандельштам при советской власти, тем чаще появляются в его стихах мысли о беззащитности обнаженного человека. Надежность оболочки становится критерием выживания. Теперь в его стихах одежду жалко выпрашивают: “…подари Хоть шаль, хоть что, хоть полушалок…”
Статистика страницы на pesni.guru ▼
Просмотров сегодня: 1