Язык булыжника мне голубя понятней, Здесь камни - голуби, дома как голубятни, И светлым ручейком течет рассказ подков По звучным мостовым прабабки городов. Здесь толпы детские - событий попрошайки, Парижских воробьев испуганные стайки - Клевали наскоро крупу свинцовых крох - Фригийской бабушкой рассыпанный горох, И в памяти живет плетеная корзинка, И в воздухе плывет забытая коринка, И тесные дома - зубов молочных ряд На деснах старческих - как близнецы стоят. Здесь клички месяцам давали, как котятам, А молоко и кровь давали нежным львятам; А подрастут они - то разве года два Держалась на плечах большая голова! Большеголовые там руки поднимали И клятвой на песке как яблоком играли. Мне трудно говорить: не видел ничего, Но все-таки скажу, - я помню одного, Он лапу поднимал, как огненную розу, И, как ребенок, всем показывал занозу. Его не слушали: смеялись кучера, И грызла яблоки, с шарманкой, детвора; Афиши клеили, и ставили капканы, И пели песенки, и жарили каштаны, И светлой улицей, как просекой прямой, Летели лошади из зелени густой.