Иногда мне становится очень жутко От мысли, что я навсегда обречен По утрам, глядя жопой в окно маршрутки, Называть остановку заранее громко и четко.
Ты сказала, что это всего лишь увертюра, И чтоб в свои 23 себя не чувствовать старым, Я пускаться готов во все авантюры И хлестать любую жидкость из всякой тары.
На общем фоне я выгляжу чересчур диким, Но просто у многих здесь в мозгах сидит прочно Та страна, в которую Русь великая Сплотила латышей узбеков, , мордву и нохчей.
И у нашего стакана тоже будет донышко, Всему свой черед -- Сюткина сменили Ленцем. Но наша свастика – это ласковое солнышко И уж никак не Бухенвальд и Освенцим.
Попозже станет папізже, Папізже будет попозже, Знай, времена грядут иные, иже Будут дюже пригожими.
Я стал бодрее, и это факт. То ли дело в весне, то ли в лекарственных смесях, То ли в том, что я удалил из плеера весь абстракт и навсегда зарекся слушать грустные песни,
Отказался от просмотра теленовостей, Перестал оспаривать чужие точки зрения. И теперь по утрам суха моя постель, и пришли в норму процессы пищеварения.
Знаешь, совсем скоро все будет иначе: Все станут трезвее, веселее, богаче, Русь святую в ужасе покинут все хачики, Все будет хорошо, не утонет в речке мячик --
Мне обещал невидимый розовый единорог. По бабке я иудей, но до сих пор не обрезан. Я угорел просто потому, что мог, И колокльчик в моих волосах звучит соль-диезом.
Попозже станет папізже, Папізже будет попозже, Знай, времена грядут иные, иже Будут дюже пригожими.