Был день, когда женщины с мундштуками Решили, что ты так мила, И там же, тогда же мужчины во фраках Поняли, как я им люб, Уже составлялись партии в вист, И в камине светилась зола, Когда мы бежали с тобою по крышам, Среди закопчённых труб.
За нами гнались, рассыпая пудру, Скользя на изломах крыш, Мужчины во фраках на голое тело И женщины без чулок, И вдруг на карнизе какой-то мансарды Я вспомнил, что это Париж, А наш особняк, занесённый снегами, Так бесконечно далёк!
В тот вечер мы всё-таки сделали ноги В замок маркиза де Рю, Старый маркиз был печален, но мил И привечал гостей, Он попросил оказать любезность – Избавить его от брюк И разделить его пышное ложе, Всыпав ему плетей.
Он нам надоел уже дня через три Звоном своих вериг, И мы подарили его мулату, Который жил во дворе, Мы уезжали в шикарном авто, Из замка слышался крик, А мы вспоминали наш особняк, В метелях, в Москве, в январе.
Бог знает, где нас носило потом, Но пахло всё это Монмартром, Лиловые женщины на холстах, Мальчики и вино, Ты отрывалась и эдак и сяк, Я передёргивал в карты, И каждую ночь эмигрант Иванов За стенкой дрался с женой.
Так мы и дожили до русской весны, Крепко друг друга обняв, Старый товарищ – маркиз де Рю Слал нам кредиты и снедь. И вот однажды в апреле мы Увидели наш особняк – Корабль, готовый к отплытию по Прозрачной московской весне.