В свои свиные тапочки вложу я две картоночки, А то мозоли жизни не дают. И по родной гудроночке, по клетчатой бетоночке, Пойду туда, куда меня пошлют.
Меня голубоглазого, разгульного детинушку, Послали, куда - стыдно говорить. И вот я горблю спинушку, влача свою судьбинушку, Душа горит и страстно просит пить.
А в небе птички - сволочи, щебечут, радость живчиком, Несут яички, свили по гнезду. Я со свирепым личиком метну по ним кирпичиком, И хоть на птичках душу отведу.
Нет в жизни моей радости, ни чёрточки, ни рисочки, Хожу я словно тень, соплю, хриплю. Потом нарву редисочки, намою её в мисочке, Зайду за капонир и уколюсь.
Пусть барин мне лысеющий с баварским дипломатиком Прикажет мне служить и козырять, Пусть кроет меня матиком, пусть смотрит супостатиком, Мне кроме гаек нечего терять.
В кармане шиш сверну ему, насупившись в стороночке, Дождусь пока он примет валидол. И по родной гудроночке, по клетчатой бетоночке, Опять пойду за насыпь на укол.