Вновь шагает по росной Руси Боян... Видит он, как весну отславили, Как по всем древлянским лесным краям Шумный праздник Купалы справили. Храмы пышные русичам не нужны! - Лишь бы не было непогодины, Все священные игры в лучах луны Под дубами отхороводили... Подошли зажинки... Повдоль межи Зазвенели серпы на волюшке, И уже венки из колосьев ржи Стали девки плести на полюшке...
Как-то жарким полднем устал старик, Сел воды испить над криницею. А в деревне - гомон, галдеж да крик: Суд рядят над молодкой-жницею. . . . . . . . . . . . . . . . . Жала глупая баба на поле рожь. Под копною дитя игралося. С неразумного дитятки что возьмешь? - В травке ползая, замаралося. Ну а мать, дуреха, забыв про стыд (Видно, с разумом не в ладу была!), Сорвала пучок колосков густых, Хлебом грязь обтереть задумала!.. Люди видели: небо померкло вмиг, Неотступной грозой насупилось! Инда страшно было б сказать про них, Кабы баба не образумилась! Неспроста кругом зашумел народ: Нарушать уклад - не безделица, Кто обычаев добрых не бережет, Может камнем бездушным сделаться. Коли красному солнышку мы друзья, Значит, надо чтить нам хлеб-батюшку, Даже черствую корку кидать нельзя На кормилицу землю-матушку!
...Тут пошла беседа, как речка, течь, Без конца журчит, извивается: Чуть один мужик исчерпает речь, Молвить слово иной пускается... Хлеборобский труд - корень всех судеб. Так судила им доля давняя. Оттого все больше про хлеб, про хлеб - Все беседы их, все предания...
- Жили встарь три брата в одном дворе... От отца, землепашца старого, Каждый взял в наследье в большом ларе Цельный воз зерна белоярого. Старший молвил: «Надобно хлеб беречь!» Средний торг открыл той пшеницею. Младший рек: «Зерну любо в землю лечь, А земля возвернет сторицею...»
Шли три брата по полю, вдруг глядят: На стерне лежат, с неба павшие, Золотые, блёсткие, ровно клад, Плуг, хомут да секира с чашею. Потянулся старший, ан взять не смог: Больно золото распылалося, Средний тоже даром ладони сжег, Брату младшему все досталося. Осерчали братья: «Я, мол, старшой!», «Ну, а я, мол, купчина-лавошник!» Не поймут, видать, что за смысл большой В том богатом подарке давешнем! Тут раздался с неба могучий глас: «Пусть любой свое дело чествует, Только первое слово тому из вас, Кто по полю за плугом шествует! Перво дело - посеять, второе - сжать, А потом можно пир заваривать, Корабли торговые снаряжать, Об иных делах разговаривать! Не за тем дан хлеб, чтоб набить живот, Хлеб - начало всему прекрасному. Кто свой век хлеборобским трудом живет, Тот главнейший друг солнцу красному!»
- Встарь, слыхать, вольготная жизнь была Хлеборобам от солнца дадена: До небес пшеница в полях росла, Пожелал - забирайся на небо! Солнцу что? Заметит голодный рот, Скажет: «Эх, вы, ленивы чадушки!» Сковородку к темечку поднесет, В один миг напечет оладушки! А едва начнут мужики покос, Глядь, на зорьке, рассветным холодом, Солнце между колосьев просунет нос, На носу висит сумка с золотом. Добрый бог Дажбог. Ан хитер на вид. Подмануть мужика старается. Вишь ты, нос себе утереть велит, А уж сам вовсю ухмыляется. Коли жнец солнцу нос пятерней утрет, В пятерню червонец обронится, А коль скинуть рубаху на то смекнет, Вся рубаха деньгой наполнится!.. Тут бы жить, веселиться! Да горе в чем? Мы, славяне, мужи могучие, Мы тяжелое бремя легко несем, Плохо сносим благополучие. Нам от щедрых благ мутит душу блажь. Неспроста говорит пословица: Чем ни больше соломы в костер поддашь, Тем жаднее огонь становится. На пирах ругаются кумовья. На полях мужики межуются. Высоко взмостившиеся князья «Красным солнышком» именуются. Им и ночью, солнце, гони свой свет, Им пускай заря не смеркается! Не поймут,