Я вижу ее в предрассветном сиянии дня, Я слышу шаги ее ног и шептанье одежд. Росу потревоженных трав приминает ступня. Этайн! Я не верю глазам, если ты уже здесь!
Пусть плачет юнец, что тобою болел, как чумой, Пусть стонет старик, что теряет тебя поутру. Этайн! Я принес тебе горсть вечно юной земли, Замри и послушай меня, подставляя ладонь.
Святая Этайн, многократно сменившая суть, И все эти 9 веков оставаясь собой! Горят у двери обода золотых колесниц, А кони, как лезвия молний, покрыты золой.
Владыку подземных небес обуяла тоска, Безумье мое растянулось на тысячу лет. Я бьюсь о суставы ворот белым звоном клинка, Так выйди на зов и прочти мой запутанный след.
Я там, где колосья травы заплетаются в круг, Мой плащ потускнел от дыханья земных очагов. Приди и отдай свою плоть танцу огненных рук Туда, где взамен очагу пустота облаков!
Я вижу тебя, но далекий невидящий взгляд Меня холодит, как стрела, что вошла под ребро. Неужто ты снова уйдешь, не признаешь меня? Неужто ты можешь любить — и не помнишь, кого?
Но ты вопрошающий рот зажимаешь рукой, Одежды у ног, как прохладная пена волны... Ты снова уйдешь, как была: ни моей, ни чужой На долгие 9 веков до грядущей весны.