На Богосьяновской открылася пивная, Там собиралася компания блатная, Там были девочки Тамара, Роза, Рая, И с ними гвоздь Одессы Стёпка-шмаровоз.
Он заходил туды с воздушным поцелуем И говорил красотке Розе: "Потанцуем. И фраерам здесь всем сидящим растолкуем, Что есть у нас салонное танго".
Красотка Роза танцевать таки с ним не хотела, Она и до энтово достаточно вспотела В объятьях толстого и жирного чуркмена, И ей не надо было больше ничего.
А чимрафон сказал в изысканной манере, - Я б вам советовал пришвартоваться к Вэре, И чтоб в дальнейшем не обидеть Вашу маму, И не испачкать кровью белую панаму.
Услышав реплику «маркёр» известный Моня, Об чью спину сломали кий в кафе «Фанкони», Побочный сын капиталистки тёти Песи, Известной бандэрши в красавице Одессе.
Он подошёл к нему походкой пеликана, Достал визитку из жилетного кармана: «Я б Вам советовал, как говорят поэты, Беречь на память о себе свои портрэты!»
Но Костя-шмаровоз был парень пылкий, Чуркмену жирному - по кумполу бутылкой, Официанту засадил он-таки в тухэс вилкой - И началось салонное танго.
На Аргентину это было не похоже, Вдвоём с приятелем мы получили по роже. И из пивной нас выкинули сразу разом, И с шишкою на лбу, и с синяком под глазом.
И вот пока мы все лежали на панели, А Ромчик всё ж таки дополз до Розанели, И он шептал ей, от страсти пламенея, «Ах, Роза, или Вы не будете моею?»
Я увезу тебя в тот город Тум-Батуми, Ты будешь кушать там кишмиш с рахат-лукуми, И как цыплёнка с шиком я тебя одену, Захочешь спать, я сам тебя раздену.
Я, как собака, буду бэречь твоё тело, Чтоб даже кошка на тебя смотреть не смела. Я буду в баню в год водить четыре раза, Чтоб не пристала к тебе, мой душа, зараза!
Я всё отдам тебе и прелести за это, А здесь ты ходишь, извиняюсь, без браслета, Без комбине, без фильдеперсовых чулочек, И как я только что заметил, без порточек".
И так накрылася фартовая пивная, Где собиралася компания блатная, Сгорели девочки Тамара, Роза, Рая, И с ними гвоздь Одессы Стёпка-шмаровоз.