Вечер, набережная, иду пешком не спеша, строго в шляпе и пальто, Остановлюсь, осмотрюсь, ворот при подыму, воздуха полной грудью вдохну, Хорошо, свежо, и пахнет сентябрем, а я родился с суровым ноябрем, Пацан - душа на растопашку, готов отдать тебе свою последнюю рубашку, Простите, за все простите, за то что вы меня таким взрастили, Простите, Простите, за ярость и силу, за злость моего стиля, Простите, за то что здоровье мое загубили, за то что не дали жить мне как я хочу, Простите, за то что нищий, Простите, за то что ненавижу всех вас, простите, Просите, чего хотите, но простите, прошу вас, пожалуйста простите, Так дальше жить нельзя, это не выносимо, это сродни какому-то безумию, Я в храм зайду, зажгу свечу, за упокой души молитву произнесу, Затем, постою, повспоминаю, помолчу, долгих лет жизни пожелаю дому твоему, Чтоб миновали тебя беды, а дети твои были сыты и одеты, Крепость и шпиль небо пронзил, дождь горькой слезой проспект окропил, Одинокий фонарь мой путь осветил, свинцовое небо так давит, Оно помнит империю и крах, как ублюдки во всей красе показали уголовный свой нрав, Красный террор сквозь страну несется смертельной стелой, нагоняя каждого в сердце свинцом, Палачи, руки по локоть в крови, просто бесы, отпетые головорезы, Всю страну утопили в крови, все богатство продали, пропили, ... был выжжен огнем, те кто более расторопны были вынуждены бежать за кардон, День-за-днем, ночью и днем, не ослабевает гнет, кровавый режим свою политику гнет, Там где ткнут, там проткнут, там убивают, от туда бегут, Власть - это сласть, вдвойне вкусней, когда ее получилось украсть, Люди гнус, каждая грязная пасть, туша будет растерзана, выпотрошена, Во главе с отцом в яму брошена, и засыпана, и закончилась эпоха вот таким концом, То ли гением, то ли подлецом, а как же многим казалось, что все начиналось, холодным тем утром февраля.