А что мне, птице? Взлетел, крикнул, да упал, Да в ладонях чужих по осени остыл. Сводит скулы - белеть значит кулакам. Шлюхи в соболях, да друг мой на полу. А над воротами крест, и в стельку сторожа. Пойду - попрошу, с лёгкой то руки. Не струхнуть бы, да сердце в утоптанном снегу. Хромоногий я на дурную голову.
Я сижу на холме - голова-фонарь. Я сижу и не смотрю Ни в синюю высь, ни в дальнюю даль. Под ногами земля, И роднее мне никого нет. Я клянусь ей в любви, а она Клянётся мне в ответ.
И триединство храня, хищничать в лесу, На удмуртском шептать мантры перед сном, Дать сполна шенкелей да сощуриться, Стрекотать по ночам над твоим окном. И стерва-сокол весит в небе голубом Как живая плеть за мои дела. Бережёному мне положить на то: Что в хламиде идти, а что в золоте...
Я сижу на холме - голова-фонарь. Я сижу и не смотрю Ни в синюю высь, ни в дальнюю даль. Под ногами земля, И роднее мне никого нет. Я клянусь ей в любви, а она Клянется мне в ответ.
И что ж мне делать глупцу упоенному: Грохотать по столу хмельною рукой, Бить систему на взлет, аль смиренным быть? А мы ведь, русские, ой на всё согласные! И в мире мне, дураку, нет понятия. Сам рогатый здесь сходу охромел. Я и в храме босой, а и в огне горю. С упырями дружу, да к Свету всё тянусь.
Я сижу на холме - голова-фонарь. Я сижу и не смотрю Ни в синюю высь, ни в дальнюю даль. Под ногами земля, И роднее мне никого нет. Я клянусь ей в любви, а она Клянется мне в ответ.