Пришёл с рейса, подустал, кончился поход, шоферюги-шофера - непростой народ. Да я и сам из шоферюг, нарулил - дай Бог, колесом своим втирал пыль в тоску дорог. Едешь, песенки поёшь, слушаешь мотор, а он поёт со мною вместе, он на песни скор. Вспомнил Светку, как сквозняк юбку ей поднял, а я пятую врубил и будто не видал.
За окном река бежит, за рекою - луг, Светку ждёт с каких уж пор её милый друг. Тормозну у родничка в спуске под горой, а ты отведай, Светочка, водички ключевой. Светка едет, воду пьёт, в стороны глядит, про шофёрское житьё с фортом говорит: "Хорошо, всё завёл, куда хочешь - едь, а училке - только стол и в тетрадь глядеть!"
Я не стал ей говорить, переубеждать, коли к другу не спешишь - надо погадать. А вот так-то порули - опадут цветы, шоферить что воровать - заедят менты. И по трассам тут и там едут шофера, на ночь встанут, по сто грамм, да и в путь с утра. И мотает на кардан жизнь за годом год, снег дорогу заметёт, дождиком зальёт.
Настроение поднял старенький плакат, его кто-то написал много лет назад. Не забыть бы подновить, краски принести, два словечка теплые: "Доброго пути!" Не забыть бы подновить, краски принести, два словечка теплые: "Доброго пути!"