Твоя соль – на скулах, И я глазами акулы да плечами сутулыми дарю мой холодный мир, Чтобы хотя бы на миг ты могла заглянуть Напрямую, Как я там невелик один. В середине бордового я выстегал хлопковый дом из души полуседой, Как слепой для своей темноты, Я хочу, чтобы тут дышала только ты. Ты одна в моих станциях орбитальных. На самых дальних порогах ментальности Тут искрит твоё сердце в моих проводах, А под веками пахнет миндалью вода. И планета рыдает, совсем седая, Она видела тени на теплотрассах. Мой зрачок блуждал. Мой диаметр таял. А сердце стучало как в первый раз.
Иду на звук, но как-то без стука. Наши тени на стенах кусают друг друга, А мы за руку, как за Бога кто-то, Я внутри храню все твои частоты. До одной. Ты моя паранойя. Кружевная душа да проём дверной. Ты, наверно, укроешься мною, Лоскуты моих душ под конвоем. Твои антитела ровно поровну В мои поры, как сотни шнуров, Я ладонями миллиметровыми Для тебя храню, пальцы исколов. Мой холодный космос кусает за нос. Смешной и курносый. Моё сердце в руках это женщины Грустной, Моей, Русоволосой.