В старом свитере, с сумой за плечами В море причал ищет с немытой головой и прыщами дитя мещан Горлом воздух ловит нещадно Хворь и печаль, но хватит в отраженье с болью кричать уже Пусть Всё наполовину словно пессимиста стакан, Вид простака, нелюдим он, в ухе визг эстакад Из под пера на лист вороны белой быстро строка Каррикатуриста, но все время едет близ катафалк Коротав без аббатис декады с правой кистью, ботан Мечтал взамен свиста скота акафисты хватать Склонен к самоубийству, но с кого записку скатать? Видимо, беллетристика на мятых белых листиках - дар Корридоры школы - лед, по которому шел он Нахуй ровесников, их слет париков и пижонов, Гной помидоров дешевых Их фельетон ушел вперед, в то время как мальчишка прятался под капюшоном Нет, я не мечтал вырасти космонавтом, Кричать о вакантности мак'даковских касс, кривя ртом как раб, но Роза ветров и мой баркас помятый враз наматывает мили без курса и карт с азартом Старый матрас и мой каркас - утраты И я желаю хоть раз упрятать ту мразь обратно в глубины глаз, Преукрасами сделав грязь опрятной, Но страсть - батрак и под ребрами безобразный кратер Заглядывал вглубь себя, там: Раскол, вздор, глупость и хвастовство, Псов супесь и голых слов спор. Господь сдох И я, руки зашив, ушел в сон Чужой столь Будто в скудности городской стог Соберу свои горечь и риск, Запишу в полночь свой визг на солнечный диск, Падая вниз на каравеллы беспомощных крыс, Что вместо слов услышат только осколочной свист.