Знаешь, мама, а я хочу в Ригу, Там, говорят, теплее и суше, Меня достало питерское небо, На родине наших электричек лучше, Ты знаешь, так бывает, когда сердце наружу, Так бывает, когда вслед поездам уходящим смотришь, Просто потом понимаешь, что ты простужен. Поезда уходят, а ты лёгкие дымом точишь, А они потом болят долгие месяцы, И ты кашляешь кровью, но тебе - похрену, Просто потому, что разум уже бесится, Когда ты смотришь в окно, не приближаясь к нему.
Я под моросящим липким дождём, Погуляю по улицам кривым и тесным. Погуляю один, не вдвоём, не втроём. Правда, мне там тоже достанется место?
Знаешь, мама, я, наверное, туда не уеду, Улиц кривых никогда не увижу, Не увижу и степь, и карельские сосны, Не узнаю, как небо уральское дышит, Не узнаю, как небо уральское дышит -
Да и надо ли мне всё это видеть, Друзья, говорят что там всё так-же, Да я подохну в этом ёбаном Питере, Хоть и люблю его, но это не тема даже, Глаза пропитаны пылью и ветром, Ноздри ловят запах железной дороги, В мыслях оставляю после себя километры, Выдержит сердце - выдержат ноги. Знаешь, мама - да ни хуя ты не знаешь! Мне и нужно то кеды, рюкзак и друга, А потом электрички, транзит, автостопом - Мне всё так-же ночами снится дорога, мне!