Война в моей голове, и по всей моей туше тоже от сердца до кончиков ногтей и вне её война везде цветёт, и тут же её плоды наливаются спелой кровью, она запускает всё глубже свои корни и лапы. как бы намекая, что истина в ней самой, а не где-то рядом. я силюсь скрыться от взглядов, слиться с толпой но меня выдают мысли, скребущиеся как гоголь о крышку гроба о внутреннюю сторону черепной коробки и выступающие как гной из-под век брови нахмуриваются до боли, кроме того лицо больше похоже на бледно-желтый фасад заброшенного здания, и глаза как черные выбитые окна, и я сам быстро и совсем забывшись топаю, злые лица прохожих врезаются глазами как в крысу в меня. а вокруг цветет война. издалека видно шпили, пронзающие тучные облака архитектура классицизма и ампира и дома обваливаются как скалы мало-помалу в город врывалась природа через людей, их вела слепая жажда свободы толпы народа, и искаженные безумием морды. гордая, слепая ярость, а я нащупал ножик в кармашке, хотя он вряд ли поможет особенно страшно стало, когда ты увидел звериные оскалы и животные проблески в их глазах и понял, что ничего такого не чувствуешь сам, а сам ты один и чувствуешь только страх и неуверенность ведь сам ты размазня как творожок агуша к тому же твоя психея трусливая дура, хватается пальцами за ребра как за прутья клетки и лихорадит всё тело, при этом глаза наливаются желчью черного цвета
я встал и понял, что споткнулся о труп человека я стал особенно неловок, когда мой друг уехал и оставил меня слишком одного и вдруг через эту прореху в глаза бросился хаос вокруг весь этот и шопенгауэр с прической росомахи ехидно хихикал, смотря как ты к холодным порам земли порами лица прислоняешься, отхаркивая остатки своей мечты на разбитый поребрик вместе с мокротой, теперь война не только в твоей голове твоя пальмира заминирована, под плакучий голос сирен солдаты выходят из стен, полчища солдат, и солнца совсем нет, солнце заслонила планета как в фильме триера, птицы падают с неба толпы свиней бегут по проспекту, я побежал следом и попал под дождь из новорожденных младенцев и не только, люди падали из окон как яблоки с деревьев в осеннем саду. сжимается сердце я видел повелителя мух, и я бежал мимо надкушенных луковиц церквей мимо разрушенных библиотек и пней, которые раньше были колоннами триумфальной арки, и видел кругом лишь развалины и огарки, и черные вороны гаркали, им вторили толпы снизу, провозглашая девизом инстинкты и цинизм нечаев вставал из могилы и гордо дивился новому царству своего злобного нигилизма а я остановился на дороге и схватился за голову и закричал \"прекратите, так нельзя\" но в мою сторону никто не взглянул, и я выхватил ножик и распорол себе руку и из раны засочилась и закапала, и заструилась фонтаном и наконец полилась рекой, хлынула, раскатываясь волна за волной, черная желчь, смывая все, что собирались сжечь, унося за собой и обломки зданий, и рваные флаги, и разбитые купола церквей, и всех всех всех, и женщин и детей, и солдаты захлебывались в ней. крики людей и птиц, дикий визг и хрюканье свиней смешивались со всплесками черных волн о здания и уносились прочь, и ничего не осталось больше,
мы идем вдвоем по набережной и кидаем камешки за спину, не оглядываясь
мы идем с тобой вдвоем по набережной и кидаем камешки за спину, не оглядываясь