Нам не сказали, но там резали детей, Рука властей подкармливает сводки новостей. Сотни связанных за спинами кистей, обугленных костей, В деле миротворчества был достигнут апогей.
Листва, пожелтей, упокой тела и поскорей, Они попали под огонь чужих затей. Если солдаты были бы немного потрезвей, То на лицах зажили бы следы женских ногтей.
Гибель единицы горе, сотен - рейтинг для правителя, И плюс одна звезда на фюзеляже истребителя. Этот огонь не очистительный, напалм не очищает, Он покрывает тело пузырями.
Держава чествует своих защитников, вешает медали, На их груди, а в других - куски стали. Их сапоги втоптали в землю мечты и надежды, А также ползунки и женскую одежду.
Женщин в бордели, детей на органы и в рабство, Девок в ошейники, пацанов на плантации. Отцов лицом к стене, военный патруль, Старикам перебивать ноги и не тратить пуль.
Женщин в бордели, детей на органы и в рабство, Девок в ошейники, пацанов на плантации. Отцов лицом к стене, военный патруль, Старикам пробить прикладом череп и не тратить пуль.
Битвы, молитвы, забыты имена убитых, Лихие кульбиты из-за переписанных свитков. Гримасы масс - реакция на новостные хроники, Храбрецы с оружием, дела чинов за столиком.
Толика добра не добралась до солдат, мимо, Уриной отдают медийные лейтмотивы. Погоны в объективах, голоса свободы слева, Императоры бесстрашны лишь в кабинетах.
Лета идут, уходят лишь имена и лица, Перерисовывая карты, двигая границы. Мицара свет освещает братские могилы, Чей запах пересилить даже у родных нет силы.
"Прости и убей" - девиз солдата удачи, Это война и твои крики ничего не значат. Зачата болью, умыта кровью, кормлена мясом, Стара как мир, но постоянно со смертью в пляске.
Женщин в бордели, детей на органы и в рабство, Девок в ошейники, пацанов на плантации. Отцов лицом к стене, военный патруль, Старикам перебивать ноги и не тратить пуль.
Женщин в бордели, детей на органы и в рабство, Девок в ошейники, пацанов на плантации. Отцов лицом к стене, военный патруль, Старикам пробить прикладом череп и не тратить пуль.