Mой арбалет заржавел, мой рог своё отыграл Ушёл в астральный предел, разъят на камни, город Альби. А в небе — стон сентября, там вестник-ворон блажит: «Грааль! Грааль! Грааль!»
А с моря падает ночь, красна, как вопль судной трубы.
И где теперь твоё дно, эпохи каменный ларь? На смену чуду огня приходит фиеста папских костров. А рыцарь Хуго, добрый катар, знал, где схоронен Грааль. Ещё Кламен и Экар, насмешники риз, молитв и постов.
По следу крался в ночи легат, слуга Сатаны, Где лемех воинства Тьмы перепахал Прованс и Гиень.
Будь крепок, рыцарь Эмваль! О нас печётся наш бог Агни. А древний меч сохранит От ярости кастильских гиен.
Пять тысяч ведьминских лун — как цепь из мёртвых голов. А рыцарь Хуго давно забыл, как пахнет свежая кровь. Он почернел от дождей, оглох для труб и суетных слов, Он стал травой у копыт священных гангских коров.
И вот замкнулись века, и стали как пектораль. Как пектораль на груди у сына скифской белой степи. И паж-насмешник Экар, что нёс у сердца святой Грааль, Стал иудейским песком в тени христовой левой стопы.
Где нынче, рыцарь Эмваль, твоя волшебная сталь? Тобой схоронен Кламен средь марсианских душных болот. Он был минутой в ночи эпох, он ей же по смерти стал, И повторяет, как заводной, свой бесконечный полёт.
И Бог, устав от эпох, свернул их тихо в спираль. И возложил беглецам её Господь на бледные лбы. В корень Древа Добра и Зла из горла чаши Грааль На землю падала кровь, красна как вопль судной трубы.