Спальня леди Хеллсинг. Лунный свет, падающий из открытого окна, освещает кровать, на которой спит Интегра. Другие детали обстановки теряются в сумраке. Звучит тема из «Belle». Интегра беспокойно шевелится во сне.
Появляется Уолтер со шваброй и принимается мыть пол, постепенно сужая круги вокруг хозяйской кровати. Приблизившись к своей цели вплотную, Уолтер, громко хрустнув артритными суставами, падает на колени.
Уолтер (дребезжащим дискантом): Спит, утомившись за день до предела. Ты на моих глазах росла и зрела… Стыд – уж десять лет подряд меня терзает стыд, Я пал, как Гумберт, жертвой юной красоты!.. Пусть дни и годы, не щадя тебя, летят, Ты для меня все то же нежное дитя. И сердце старческое жарче бьется вновь… Угас в маразме разум, но жива любовь!
Поднявшись с колен, Уолтер в лучших традициях старых голливудских фильмов вальсирует со своей шваброй по комнате. Проснувшаяся Интегра смотрит на него с удивленным выражением на лице.
Внезапно из-за сцены доносится шелест бумаги и обрывок песнопения на латыни. Испуганно вздрогнув, Уолтер бросается в темный угол и замирает там, подняв швабру над головой и прикинувшись торшером.
На сцене появляется отец Андерсон – со сверкающими клинками в руках, со сверкающим крестом на груди и со сверкающими очками на носу. Интегра в растерянности тянется под подушку за ружьем, но в этот миг Андерсон, выронив клинки, хлопается перед ней на колени, как перед алтарем.
Андерсон (хорошо поставленным в семинарии голосом):
Яд, яд греховный мне разъел всю душу. Я воле божьей прежде был послушен Зря – зря столько времени я соблюдал обет. Я в искушенье впал, и покаянья нет!.. Все врут фанаты-извращенцы обо мне – Не Алукард меня преследует во сне. Не он, но ты, Интегра, мой тревожишь сон. У ног твоих, как агнец, падре Андерсон…
Потрясенная Интегра роняет ружье. В это время из-за сцены доносится приближающийся звук шагов.
Андерсон (испуганно): Боже мой! Если меня застанут ночью в спальне женщины – какой будет позор для матери-церкви! (поспешно скрывается за занавеской)
На сцене появляется Люк Валентайн. В руках у него бутылка шампанского и коробка шоколада в форме сердца. Интегра протирает глаза. Склонившись в глубоком куртуазном поклоне, Люк протягивает ей свои дары.
Люк: Как, как с тобою внешне мы похожи… Знак, тайный знак я вижу в этом. Может, В такт – живое сердце с мертвым попадает в такт, И не помеха нам проклятый Алукард! Пусть он потомственный вампир, а я лишь фрик – Его способности не превзойдут моих! Да молод я, зато умен не по летам, Моя уже почти Интегра Валентайн…
Из-за сцены доносится стук каблучков.
Люк (встревоженно): Любимая, никто пока не должен знать о наших чувствах! Я сделаю тебе предложение, когда соберу новую армию упырей! (скрывается в шкафу)
На сцене появляется Виктория. Интегра, уже уловившая общую тенденцию, смотрит на нее с ужасом.
Виктория (робко ковыряя кирзачом пол): Ой, я, кажись, зашла сюда некстати… Злой у Интегры вид – сейчас как вкатит! Мой, язык мой глупый мне подгадил как всегда – Забыла я сказать, зачем пришла сюда. Не для того, чтоб, сэр, признаться вам в любви, Хоть для меня во всем примером стали вы! Любую нечисть ради вас я задавлю… Но Алукарда я вам, сэр, не уступлю!
Интегра с новыми силами берется за ружье. В это время из окна доносится пыхтение.
Виктория: Ой! Если меня здесь увидят, то могут подумать… могут подумать… могут подумать что-нибудь СТРАШНОЕ! (заползает под кровать)
Через подоконник переваливается епископ Максвелл с букетом белых роз.
Максвелл: Бог, знает только бог, кого люблю я. Вздох под сутаной грудь мою волнует… Ох! Я еретичку полюбил, как идиот, Но на дороге чувства встал «Искариот»!.. Ужели быть не сможем вместе ты и я, Моя прекрасная английская свинья? О, дай лишь знак, чтоб я надеяться посмел… И я пошлю к чертям 13-ый отдел!
Интегра действительно подает Максвеллу некоторые знаки, но они вряд ли могут вселить надежду. За сценой слышатся глухие, размеренные, зловещие шаги.
Максвелл (обеспокоенно): Не то чтобы я испугался… Я не испугался! Я просто не хочу делать вам компрометации! (прячется за вторую занавеску)
На сцене появляется Ян Валентайн. В руке он держит четыре вялые гвоздички, в соответствии с лучшими гопническими традициями похищенные на кладбище. Интегра щиплет себя за руку, но – увы! – это не сон.
Ян: Блин, я не видел баб таких прикольных! Сплин мною овладел, мне все отстойно, И от сильных чувствов, типа, весь хожу больной… Перепехнулась бы, Интегра, ты со мной!.. Меня, чувиха, сто пудов, с ума свело Твое очками полускрытое табло! За нежный взгляд твой, за улыбку за одну Кому угодно глаз на жопу натяну!
Свет на сцене начинает меркнуть.
Ян (оглядываясь с тревогой): Это еще че за ботва? Типа, че-то мне не по себе… Пытается залезть в шкаф. Происходит короткая, но эмоционально насыщенная сцена узнавания между братьями, после чего оба скрываются в шкафу.
Свет на сцене гаснет окончательно, остаются видны только кровать и сидящая на ней Интегра. Внезапно по всей сцене во тьме загораются сотн?6?