ты чувствуешь. время скачет бешено, рьяно, с пеной у рта, хрипя на весь ипподром. твой будильник звенит так рано, так рано, что ещё не открыто метро. этот звон в ушах глухим гулом, по рубашке шипением утюга. мы хотели нести в себе литературу, хотя я бы не верил ногам.
время бесстрастно высекает искры из таких спичек, как мы. ставит на табурет. время скрипит шестерёнками, и их скрип – как кашель после крепких сигарет. сузив зрачки до размеров космоса, запахнув ворот и затянув шарф, мы слышим, как шипение Уробороса становится громче, громче в наших ушах. как возвращается бумерангом вместе с метелью старый стих. мы думали, что цветами заткнём дула танкам, оказалось, мы заряжали их.
когда руки не находят, где согреться, и кажется, что дрогнет небесный атлант, ты чувствуешь: если выпустить напалм из сердца, город сгорит дотла.
мы слышим времени копытный топот, мы видим смерть в профиль и анфас. никто не заставит замолчать пулемёты. никто. никто, кроме нас.
дождь с той стороны глади оконной. стекленеют глаза. пульсирует жизнь. посмотри – я в другом конце вагона. я с тобой, брат. держись.