Вот предо мной встаёт стена не скальная отнюдь, Не снежный вижу я уже карниз, И вместо рюкзака опять цепляю я на грудь, Ведро с раствором и спускаюсь вниз. Ведь то на вертикаль - антенны, крыши, чердаки, Встают уже во сне передо мной, Болтаюсь как фанера над землей, а мужики, Следят из окон пристально за мной.
Здесь как в горах, здесь ветра свист, Моя вершина - дом. Я ж тоже в общем альпинист, но лишь с приставкой пром. Пусть не пять соток, пятьдесят, здесь метров за окном, Но за день десять раз подряд спускаюсь вних с ведром.
Обшарпанна давно струна об острый парапет, Спускаюсь я по ней на ваш балкон. На новую струну, ну как обычно денег нет, Куплю её на будущий сезон. Долблю как дятел молотком, Но я совсем не тот. Вы поняли, я говорю о ком. И смотрит с удивлением в окошко чёрный кот. А девушки, а девушки потом.
Здесь как в горах, здесь ветра свист, Моя вершина - дом. Кричит в истерике: убью, накрученный балбес. Пролил я краску, мать твою, на новый мерседес.
Нагадив на меня, ворона быстро улетит, Не выслушав что я отвечу ей. И женщина испуганно в окошко постучит, И позвонит в милицию скорей. Бывает шок у женщин вдруг, когда средь бела дня, Спускаюсь по отвесной я стене. Но не пугайтесь вы хозяйки грязного меня, Когда я появлюсь у вас в окне.
Здесь как в горах, здесь ветра свист. Моя вершина - дом, Я тоже в общем альпинист, Но лишь с приставкой пром. И пусть одеждой я не чист, За то я чист душой. Ведь я не вор-рецедивист, Я Карслон городской.
Но время быстро пролетит, Закончится сезон. Прощально прогудит мой тепловоз. Спустившись с крыши сяду я в обшарпанный вагон, И буду тосковать под стук колёс. Ведь с крыши мир совсем иной, Увидеть можно далеко вдали. Простор свободу горизонт, где сам себе судья, И меньше притяжение земли.
Ведь здесь как в горах, здесь ветра свист. Моя вершина дом. Я тоже в общем альпинист, Но лишь с приставкой пром. Я альпинист, и не беда, что кто-то говорит, Что вместо рюкзака всегда ведро на мне висит.