Дождь и слякоть ночь гроза и дорога далека, В Петербург идет монах да пешим шагом. Вся промокла борода, шея гнется от креста, Пробирался по лесам и по оврагам.
Он один в ночи идет, чтобы не замерзнуть поет, Да намокшие усищи поправляет. Всюду крестится народ, называет его белый черт, Да перед ним на окнах ставни закрывает.
А кто-то говорил, что он святой, другие что бандит лихой, На Руси в который раз волненья мути. Трясет своей он бородой, да разговаривает сам с собой, Он нагонял порою ужаса и жути.
Дождь холодный льет и льет, а монах все идет вперед, Лишь только странно улыбается стихии. Его ветер с ног не собьет, а наоборот в спину подтолкнет, Его дела скоро запомнятся в России.
Его пронзительные глаза, затронут многие людские сердца,*** И вознесут его на небывалые высоты. Его как будто бы простота и безграничная доброта, Будут скрывать его соблазны и пороки.
Припев:
Конокрад и бывший вор, метит на престол Российский, Его черный заговор, тянет его к греховным мыслям.
Осатаневший обозленный монах, Будет сжимать Россию в грязных руках. Изо всех сил жать из нее живые соки.
Лукавый чародей в пророческих снах, Предскажет пир чертей на царских костях. Приход анархии и с ней тяжелой смуты.
А кто то говорил что он святой, другие что бандит лихой, На Руси в который раз волненья мути. Любил трясти своей он бородой, да разговаривать сам с собой, Таким явился в Петербург Гришка Распутин.
Припев:
Конокрад и бывший вор, метит на престол Российский, Его черный заговор, тянет его к греховным мыслям.
Эпилог:
Явившийся из тьмы, зловещий черный пророк, Посуливший царской семье « меня не будет…..вас не будет», Закрывший монархии и самодержавию небосвод, Посреди святых икон пьяный пирует.
Своим дьявольским смехом, заглушает церковное пение, В сердца страждущих и верующих вносит страх и сомнение, Своими бесовскими деяниями, порождает грех, разврат и насилие, Взобралась с ногами на русский престол, новая и последняя «миссия».