Пидор из «Симыча» на фейсконтроле, но для меня это не беда: Сделал звонок, и уже Вардишвили мне открывает в ад врата. О, боже, все на постных щах, впрочем, как и всегда в этом городе. На свой риск и страх ледяной Strongbow на ночном холоде. Здесь в пакетах не клей, а коктейли, здесь столько залуп, будто бы я в Motel’е, Но знаю уже, что спущу свои тыщи, танцуя под звуки Тараса 3000.
Лето в Москве — сплошной pop-up, будто завтра не наступит здесь никогда. Когда-то мне казалось, что все навсегда, но закроют Heineken, закроют меня.
Якобсон на фейсе — другое дело, всюду пускает пьяное мое тело, Ведь в «Кругозоре» из каждого бара я не выхожу без полного бокала. 420 рублей за коктейль? Окей, я беру два, нет-нет, я беру три. Мне Peanut Sour, еще Peanut Sour, и еще повтори, и еще повтори. Как это странно — тут техно, там джаз, куда взгляд ни кинь, в кадре есть пидорас, И главное впечатление лета — что в модных местах ставят биотуалеты.
Лето в Москве — сплошной pop-up, будто завтра не наступит здесь никогда. Когда-то мне казалось, что все навсегда, но закроют «Кругозор», закроют меня.
Outline отменили гондоны — сегодня я пью дома, сегодня пью дома. Dusty Kid’а накрыли ОМОНом — сегодня я пью дома, сегодня я пью дома. Прежде чем покидать район свой, лучше смотри в оба, лучше смотри в оба. Прежде чем раскрывать рот свой, лучше смотри в оба, лучше смотри в оба.
Лето в Москве — сплошной pop-up, будто завтра не наступит здесь никогда. Когда-то мне казалось, что все навсегда, но закроют Heineken, закроют меня. Лето в Москве — сплошной pop-up, будто завтра не наступит здесь никогда. Когда-то мне казалось, что все навсегда, но закроют «Кругозор», закроют меня.