Мэри двадцать четыре, по паспорту целых сорок, этот возраст прописан в узких ее зрачках. ей привычно прощать любого, кто был ей дорог - Чарли первый из этого списка. в ее стихах
слишком много чужого, а в доме до кучи пыли. она ждет напряженно за дверью его шаги, там проносятся гулко и мимо всегда чужие, и от этого Мэри тонется в океане тоски.
Мэри мечется утром, готовит ему обед. знает точно, придет, ну не может же он не прийти? ну а вечером, кутаясь в старый холодный плед, верит, Чарли еще не нашел до нее пути.
Мэри кажется - это случается вечно не с ней: все его не звонки, не ответы на письма, открытки, стихи... Чарли будто и не было, и это всего больней. Чарли будто исчез. дальше точка. скупые гудки.
Только ночью, когда идет на убыль луна, Мэри вдруг вспоминает венки, и дождь над свежей землей. и то чувство, что дальше совсем одна, с разорвавшейся в клочья бедной, больной душой.
Мэри думает, вот ведь же глупый сон! слышишь, Чарли, не стоит мне спать одной. ты пришел бы скорее, мне дует со всех сторон. я дождусь тебя,Чарли, любой дорогой ценой...