Жизнь в меня то влетала, то вытекала через уши, глаза и остальные чувства я принимал, или выкидывал и лицо такое безобразное, что Горгона увидев, сама бы камнем стать могла. А я снова на бок валюсь, словно скошенная трава. Но во мне уже ничего не осталось, для собственного сна и я хожу по чужим покуда не выкинет, когда везет, в чужом сне, могу хозяйничать часа два. Рот искривлено выташнивает слова, туда где пусто, или наоборот слишком густо, не имеет значения. Поскольку плоть еще жива, я принимаю новую порцию, лекарства от уродства и кажется, что стала доступной красота. А потом, когда рассосется, понимаю, что все перепутал. Хотя мне все заранее было известно, но не мог не податься, в теле мне всегда слишком тесно.