Вместе они любили Сидеть на склоне холма. Оттуда видны им были Церковь, сады, тюрьма. Оттуда они видали Заросший травой водоем. Сбросив в песок сандалии, Сидели они вдвоем.
Руками обняв колени, Смотрели они в облака. Внизу у кино калеки Ждали грузовика. Мерцала на склоне банка Возле кустов кирпича. Над розовым шпилем банка Ворона вилась, крича.
Машины ехали в центре К бане по трем мостам. Колокол звякал в церкви: Электрик венчался там. А здесь на холме было тихо, Ветер их освежал. Кругом ни свистка, ни крика. Только комар жжужал.
Трава была там примята, Где сидели они всегда. Повсюду черные пятна – Оставила их еда. Коровы всегда это место Вытирали своим языком. Всем это было известно, Но они не знали о том.
По разным склонам спускались, Случалось боком ступать. Кусты перед ними смыкались И расступались опять. Скользили в траве ботинки, Меж камней блестела вода. Один достигал тропинки, Другой в тот же миг пруда.
Был вечер нескольких свадеб (Кажется, было две). Десяток рубах и платьев Маячил внизу в траве. Уже закат унимался И тучи к себе манил. Пар от земли поднимался, А колокол все звонил.
Внезапно кусты распахнулись, Кусты распахнулись вдруг. Как будто они проснулись, А сон их был полон мук. Кусты распахнулись с воем, Как будто раскрылась земля. Пред каждым возникли двое, Железом в руках шевеля.
Один топором был встречен, И кровь потекла по часам, Другой от разрыва сердца Умер мгновенно сам. Убийцы тащили их в рощу (По рукам их струилась кровь) И бросили в пруд заросший. И там они встретились вновь.
Еще пробирались на ощупь К местам за столом женихи, А страшную весть на площадь Уже принесли пастухи. Вечерней зарей сияли Стада густых облаков. Коровы в кустах стояли И жадно лизали кровь.
Электрик бежал по склону И шурин за ним в кустах. Невеста внизу обозленно Стояла одна в цветах. Старуха, укрытая пледом, Крутила пред ней тесьму, А пьяная свадьба следом За ними неслась к холму.
Кто их оттуда поднимет, Достанет со дна пруда? Смерть, как вода над ними, В желудках у них вода. Смерть уже в каждом слове, В стебле, обвившем жердь. Смерть в зализанной крови, В каждой корове смерть.
Смерть в голосах и взорах. Смертью полн воротник. – Так им заплатит город: Смерть тяжела для них. Нужно поднять их, поднять бы. Но как превозмочь тоску: Если убийство в день свадьбы, Красным быть молоку.
Смерть – не скелет кошмарный C длинной косой в росе. Смерть – это тот кустарник, В котором стоим мы все. Смерть – это все машины, Это тюрьма и сад. Смерть – это все мужчины, Галстуки их висят.
Смерть – не скелет кошмарный С длинной косой в росе. Смерть – это тот кустарник, В котором стоим мы все. Смерть – это наши силы, Это наш труд и пот. Смерть – это наши жилы, Наша душа и плоть.
Розы, герань, гиацинты, Пионы, сирень, ирис – На страшный их гроб из цинка – Розы, герань, нарцисс, Лилии, словно из басмы, Запах их прян и дик, Левкой, орхидеи, астры, Розы и сноп гвоздик.
Прошу отнести их к брегу, Вверить их небесам. В реку их бросить, в реку, Она понесет к лесам. К черным лесным протокам, К темным лесным домам, К мертвым полесским топям, Вдаль – к балтийским холмам.
Холмы – это наша юность, Гоним ее, не узнав. Холмы – это сотни улиц, Холмы – это сонм канав. Холмы – это боль и гордость. Холмы – это край земли. Чем выше на них восходишь, Тем больше их видишь вдали.
Холмы – это наши страданья. Холмы – это наша любовь. Холмы – это крик, рыданье, Уходят, приходят вновь. Присно, вчера и ныне По склону движемся мы. Смерть – это только равнины. Жизнь – холмы.