Москва. Полный аврал. Как бы так не соврать. В соседних комнатах парочки обмениваются слюной, теряются мысли но, я врубаю ноут и в контакт. Как-то так. Тортики да мороженка. Хочешь знать, что такое одиночество? - Поищи в словаре Ожегова. Кот смотрит на меня треугольными глазами и мне кажется, он здесь самый трезвый. В три утра я выкатываюсь из подъезда. Глушь да темнота. Мне нужно понять, что я здесь делаю, и почему мой двадцать третий день рождение проходит именно так. Палю пристально, словно потерявший память циклоп. Из этой квартиры прекрасные рассветы и желтые листья бьются своими закаленными лбами прямо в стекло. Фотография ног, листья вместо лица, бои на джедайских мечах. Нас не в чем уличать, мы дети, окей? Это «О господи», «Моя ж ты радость» и «Хи хи». Вот и ветер в кронах притих. А я очень буду скучать по пункейкам.
Ярославль. Парнишка встречает меня в пять утра и не сказать ничего, сказав, как я удивлен. Мы вдвоем. Мы втроем. Засыпает район и меня уносит рекой. Это те люди, с которыми я мог бы пить пиво, ходить на футбол, говорить о книгах. И так далеко. Все эти люди так далеко.
Петербург. Я обнимаю и действительно рад этим волкам. Мы фристайлим, дурачимся и до беспамятства поем. Все что моё – твоё. Помнишь? Не забывай. Ну привет, ну пока. Серфинг на эскалаторе, суши и торг по поводу рюкзака. Не выходи за кадр. Вот так вот. Проявим, оцифруем, всех отмечу. Попускает только на утро. Отпускает под вечер. Рукопожатия в метро. Вернусь с пряниками и добром. И вы как-нибудь заезжайте.
Вот уже и Смоленск. Скоро простимся, Россия. Полы подмести, протереть. Мы на треть семья. Мутки с животом после пойла, не слепой был, но душа просила. А на вечере вон те втыкают в планшет. Те говорят о своем. Понимаю, все не без причуд. Ну, зацените, как в сеть зальем. А сюда зачем пришли? Я ведь не хочу читать таким людям. Никогда не хочу.
Иваново. Страна текстиля и очередей. Список вещей поредел. Отель. Кино. Отель. Сократить. Я улыбаюсь, как кретин, ведь мне нравятся ее глаза, улыбка и смех. В сердце - любовь. Кинжал – сюда же. Бар набит под завязку. Сегодня я чтец стихов и менеджер по продажам. Нам нужно запомнить нас таких. От берегов Днепра и до Оки. Сегодня и здесь. Во мне кто-то погиб. И от костра остались лишь искры. Мир станет абсолютно другим, абсолютно другим, ты только им поделись со мной.
Я записал это как писалось, не стал рифмовать и напрягать и без того обезвоженное умишко.
Я просто хотел раздать себя всем. Раздать себя всем. Раздать себя всем.
Вышло. . . . . .
Драповое покинул пальто Каркас моих тощих рук, Я нашел на асфальте цветок, Я подумал: домой заберу. Посажу в красивый горшок, Солнце будет его греть, Я подумал: все хорошо, Будет все хорошо впредь. Полюблю его каждый побег, Каждый полюблю лепесток, Я сказал: я оставлю тебе, Я оставлю тебе всё: Зиму грусти моей, вирши, Лето радостей и разлук. Расти крепким, цветок души, Расти крепким, друг. Спрятал я его под пальто, Оттерев грязь и мазут, Я нашел на асфальте цветок, Я подумал: я его спасу. Посажу в красивый горшок, На засов закрою дверь, Я подумал: все хорошо, Будет все хорошо теперь. Я сказал себе: окна расшторь, Потечет проводами вода. Никому-никому ни за что, Никогда мой цветок не отдам. Разрастается пусть корешок, Вне городской трескотни. Я однажды домой пришел, Я пришел, а цветок Сгнил.