Под рвущиеся вены, Пением тоски истончался, Под треск, под трескающиеся стены, Под звуки меланхолии, Я от пустоты сотрясался.
И зеркало души помутнеет, Под звук рвущихся вен, Я стану вновь мертвее, Среди этих городских стен.
Ни повеситься, ни улыбнуться, А пальцы предательски дрожат, Пытаются наконец дотянуться, До холодного лезвия ножа.
Взглянув на океан, Увидев горы вновь и вновь, На самом деле перед глазами стакан, С горечью вечеров, где опускалась на дно кровь.
Свои порванные вены я зашью, С пением тоски нитками стягивая кожу, И чужое зеркало души ослепнет, и моё тоже, И мои слёзы подобно ручью, Обожгут сухую, бледную кожу.
Знать бы, когда я стану полноценный, Знать бы, когда заживут внутри меня стены, Картины станут пусты, и сгорят гобелены, Я снова зашиваю, снова рву, Я снова под пение тоски вскрываю вены.