Я не могу спокойно откручивать крышку бутылки пепси,которая со смайликом:она мне улыбается,а я ей сворачиваю шею.(с)
эта осень под тихими глазами похожа на слово очень, на голос за двадцать пятым кадром. пора на пары, убегаешь. все хотят написать тебе что-нибудь в нёбо, но слова давно устали уже, достали, остекленели и стекли, истекли чем-то бьющимся. только улыбаемся правой скобкой, больше ничего личного и лишнего. и кто-то отрывает чувства, как пластырь. зажило и ладно. ничего, что прохладно в запястье и телефон не ловит. стираешь с лица какой-то чужой дождь, а все смотрят так, будто ни у одного ребенка не было ДЦП со смеющимися кровью коленками. и каждый сентябрь это чувство. разговор, в котором напрягаются связки. и отношения. по-прежнему сухие губы на фотографиях. стоны в разные стороны. провода больше не провожают домой, сколько можно бояться, мм? новая нежность, не знаю, какая по счету. торопила и пила, подбирала слова, чтобы рассказать ему о выжженных пробках глаз и нуклеиновых кислотах. не могла решить,что важнее. трамваи бежали за ней, просили не то прощения, не то прощания.а кто-то не успевал выучить английский за пять минут перемены, это, конечно, больнее, чем быстрая судорога дней.худая талия и закоченевшие звезды.вот и вся романтика болевого шока. каждую истерику я посвящаю тебе, дорогой. замученное небо покалечилось, пока лечилось. осень под тихими глазами ни о чем не рассказывает. ты за чаем, а я не знаю, зачем я.