Взгляни, вот яма тарантула! Не хочешь ли ты посмотреть на него самого? Вот висит его сеть—тронь, чтобы она задрожала. Вот идет он добровольно: здравствуй, тарантул! Черным сидит на твоей спине твой треугольник и примета; и я знаю также, что сидит в твоей душе. Мщение сидит в твоей душе: куда ты укусишь, там вырастает черный струп; мщением заставляет твой яд кружиться душу! Так говорю я вам в символе, вы, проповедники равенства, заставляющие кружиться души! Тарантулы вы для меня и скрытые мстители! Но я выведу ваши притоны на свет; поэтому и смеюсь я вам в лицо своим смехом высоты. Поэтому и рву я вашу сеть, чтобы ярость ваша выманила вас из вашей пещеры лжи и чтобы месть ваша выскочила из-за вашего слова \"справедливость\". Ибо, да будет человек избавлен от мести—вот для меня мост, ведущий к высшей надежде, и радужное небо после долгих гроз. Но другого, конечно, хотят тарантулы. \"По-нашему, справедливость будет именно в том, чтобы мир был полон грозами нашего мщения\"—так говорят они между собою. \"Мщению и позору хотим мы предать всех, кто не подобен нам\"—так клянутся сердца тарантулов. И еще: \"Воля к равенству—вот что должно стать отныне именем для добродетели; и против всего власть имущего поднимаем мы свой крик!\" Проповедники равенства! Бессильное безумие тирана вопиет в вас о \"равенстве\": так скрывается ваше сокровенное желание тирании за словами о добродетели! Истосковавшийся мрак, скрытая зависть, быть может, мрак и зависть ваших отцов — вот что прорывается в вас безумным пламенем мести. То, о чем молчал отец, начинает говорить в сыне; и часто находил я в сыне обнаженную тайну отца. На вдохновенных похожи они; но не сердце вдохновляет их— а месть. И если они становятся утонченными и холодными, это не ум, а зависть делает их утонченными и холодными. Их зависть приводит их даже на путь мыслителей; и в том отличительная черта их зависти, что всегда идут они слишком далеко; так что их усталость должна в конце концов засыпать на снегу. В каждой жалобе их звучит мщение, в каждой похвале их есть желание причинить страдание; и быть судьями кажется им блаженством. Но я советую вам, друзья мои: не доверяйте никому, в ком сильно стремление наказывать! Это — народ плохого сорта и происхождения; на их лицах виден палач и ищейка. Не доверяйте всем тем, кто много говорят о своей справедливости! Поистине, их душам недостает не одного только меду. И если они сами себя называют \"добрыми и праведными\", не забывайте, что им недостает только — власти, чтобы стать фарисеями! Друзья мои, я не хочу, чтобы меня смешивали или ставили наравне с ними. Есть такие, что проповедуют мое учение о жизни—и в то же время они проповедники равенства и тарантулы. Они говорят в пользу жизни, эти ядовитые пауки, хотя они сидят в своих пещерах, отвернувшись от жизни: ибо этим они хотят причинять страдание. Этим они хотят причинять страдание всем, у кого теперь власть: ибо у этих преобладает еще проповедь смерти. Будь иначе, и тарантулы учили бы иначе: ибо они некогда были худшими клеветниками на мир и сожигателями еретиков. Я не хочу, чтобы меня смешивали или ставили наравне с этими проповедниками равенства. Ибо так говорит ко мне справедливость: \"люди не равны\". И они не должны быть равны! Чем была бы моя любовь к сверхчеловеку, если бы я говорил иначе? Пусть по тысяче мостов и тропинок стремятся они к будущему и пусть между ними будет все больше войны и неравенства: так заставляет меня говорить моя великая любовь! Изобретателями образов и призраков должны они стать во время вражды своей, и этими образами и призраками должны они сразиться в последней борьбе! Добрый и злой, богатый и бедный, высокий и низкий, и все имена ценностей: все должно быть оружием и кричащим символом и указывать, что жизнь должна всегда сызнова преодолевать самое себя! Ввысь хочет она воздвигаться с помощью