Юность кончилась внезапно, годы детства пролетели. Те, кто были пацанами, незаметно повзрослели. На плечах теперь погоны, а на лицах отблеск стали, Да сердца броней покрылись, чтобы страх они не знали. Все равно бывало больно, и бывало даже страшно, Но мы верили, что скоро это кончиться однажды, И, подставив грудь навстречу развивающему ветру, Мы в душе молились… и считали километры: Что мы прошли, что мы пробежали, Что мы проползли, в грязи застревая. Хотелось волком выть… Бывало, что и выли. Но все же к цели шли, слепые как фанаты, И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый, И закипала кровь, и разрывались жилы. Темно-серыми рядами на плацу в строю стояли. «Вы, курсанты, не «мажоры»»,- командиры повторяли. И совсем самозабвенно грудью в трудности бросались, Вместо слез мозоли наши влажной солью рассыпались. Может, нас совсем немного, но достаточно в нас чести, И, подставив грудь навстречу развивающему ветру, Мы в душе молились… и считали километры: Что мы прошли, что мы пробежали, Что мы проползли, в грязи застревая. Хотелось волком выть… Бывало, что и выли. Но все же к цели шли, слепые как фанаты, И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый, И закипала кровь, и разрывались жилы. Застывали в карауле и глотали жажду плаца, Две затяжки сигареты застовляли всех собраться. Если же кончались силы, грусть с тоскойодолевали, Воздух брали полной грудью, да тесней ряды смыкали. …А когда зажгутся звезды, те, что золотомобшили, Скажем, что погоныэти мы непросто заслужили. Что мы прошли, что мы пробежали, Что мы проползли, в грязи застревая. Хотелось волком выть… Бывало, что и выли. Но все же к цели шли, слепые как фанаты, И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый, И закипала кровь, и разрывались жилы.