Я видел лучшие умы своего поколения, разрушенные безумием, оголившимися в припадочном голоде, бредущими сквозь негритянские улицы на рассвете в поисках крепкого ширева, ангелоголовые хипстеры, сжигающие себя ради райского соединения со звездным динамо в механизмах ночи, которые, в лишениях и лохмотьях, пустоглазы и возвышенны, сидя, курили в надприродной темноте холодноводных квартир, плывущих над вершинами городов в созерцании джаза, которые обнажили свой мозг Небесам под Эль и видели ангелов Мухаммеда выстроившимися на освещенных крышах многоэтажек, которые проходили университеты с расширенными и холодными глазами в галлюцинациях о трагедии Арканзаса и сиянии Блейка среди разработчиков оружия, которых исключили из академий за сход с ума и роспись окон черепа неприличными одами, которые сжались в комок в ощетинившихся комнатах в нижнем белье, сжигая деньги в мусорных баках и слыша Страх за стеной, которым на обратном пути из Ларедо с пакетищем марихуаны наподдали по бороде в паху, которые глотали огонь в раскрашенных гостиницах, или пили скипидар на Райской Аллее, или в чистилище держали тела свои из ночи в ночь, с мечтами, с наркотой, с кошмарными пробуждениями, алкоголем и членом и неистощимыми яйцами, несравненно слепые улицы дрожащего облака и молний в мозгу в прыжке к полюсам – Канада и Патерсон – освещающих весь обездвиженный мир межвременья, Пейотовые единения гостиных, рассветы зеленых деревьев на кладбище, винное опьянение над крышами, солнце и луна и дрожь деревьев в гулкие зимние рассветы Бруклина, витийствования помойки и благородный блеск блаженного ума.