на закопанный в сумрак двор вечер сопливит осадками. фигурки людей проворно глотают фасады усадеб. под стальные крылья навесов машины встают на постой. во сне скулит невесело собака под горбатым мостом. снится собаке, как люди, чьи руки теплее полудня, огромную костлявую груду опускают в песий желудок. она бы ползла на брюхе за каждой дающей дланью, за каждое трепание уха благодарила бы лаем. а когда то была при хозяине, который звал ее Натой. она ему – как охранная, он ей – как для младенца мать. но как-то вор в дом залез, а Ната в восторге щенячьем, с игривостью и интересом жулику тащит резиновый мячик. хозяин плевался бранью, и как финальный аккорд – нерадивой охраннице ударил палкой по морде. обидой скулящую Нату вывез на оживленный тракт. но разве она виновата, что доброты в ней, как в сотне вместе взятых собак?
снятся собаке пузатая печка с дыханием адского пекла, и задние лапы снам этим навстречу, как-будто начинают разбег. снится, как в ноги к хозяйским детям забирается она на кровать. а свобода и вольный ветер – так и не снятся Нате..