Твое сердце - оболочка, контур мины, До взрыва пара прикосновений. В моем же - громким звуком турбины Любовь, которой мы прекрасно верим.
И что не говорите, поэзия есть Атлантида, Что утопает в океане допамина, Где сердцу Посейдон карантин дал С рождения и до поминок.
Здесь небо видно сквозь бирюзовое стекло. Плавники и чешуя заменяют Атланта. Злоба не что иное, как ненависти клон, Со страхом, страстью - союз Антанта.
Сделав неосмотрительный прыжок из кустов, Уходят два сердечных батискафа На дно. Там Жак-Ив Кусто Крест оставил, местечко подыскав нам.
Серфингист бы крикнул: \"Кавабанга!\". Ушел в нирвану бы Тибет. А я, пренебрегая аквалангом, Иду. Иду, конечно же, к тебе.
Всем минам и турбинам шуметь не сметь! Мне дайте ближе подойти хоть! Прикосновенья. Взрывы. Смерть Всему, кроме любви. И тут теперь так тихо...