Я рисовал ваше имя, Татьяна, на стенах тенями и дымом. Я рифмовал ваше имя с тенями и пятнами никотина. А пальцы были измазаны воском и чем-то безжалостно синим. Речи мои, как всегда, были броски. С привкусом крови, бензина. Редкие встречи, синие волосы, желтые пальцы на фильтре. А помнишь частые, от ногтей полосы, я не Онегин, отныне.
Я рисовал ваше имя, Татьяна, на стенах тенями и дымом. Прошел где-то месяц, стало неважно совсем ваше имя. Врал сам себе, о радости, что стал не любимым. Врал о беспечности, перегорел, мол, словами твоими. Был я на стенах написан кровью и никотином. Руки, как волосы не были измазаны синим. В общем, забудь. Стал же кто-то любимым. А я совсем не Онегин и никогда я не был им.