сумрачной грустью зашит рот у Пьеро и реет черный флаг над кораблем, что был объят огнем я нем, я ем все, что вы оставили после себя богемные отродия, не в поле зрения последствия мир стал уродлив и богат на новые болезни, лучше повесится, ведь это будет куда полезнее а так лишь старость с бедностью и смерть не в теплых снах придет к тебе
а смерть болезненная, под кожу лезвиями с осколками стекла залезет хоспис далеко не отдых на лугу в начале мая, мы маемся неправильными маятниками акулы за бортом кричали с мачты, учи мат часть блядь, пока ещё есть час на счастья ну а потом тебя сломают как игрушку, вот наконец то тьма в глаза обрушилась
и не разбудят уже медсестры, будто из нуара, все медленно куда то уплывает
тебе нарежет что-нибудь родная твоим мировоззрением, будь осторожней с этими стихами стремись познать степень встревоженности, твои мечты не тлеют они стекают из за лени у сторожа твоей души сегодня кризис, напились, и не вписались в бит актрисы ужаса не захотят отныне выйти к вам на бис и заебись давно исчерпан весь лимит на жизнь, маячит где то вдалеке зажим что остановит кровь
и вновь завтра вставать, и вновь писать записки богу, обычно рассказывая как все убого потеряна гармония, природа воет и плачут ангелы, всё это дефицит внимания давай ка поиграем в прятки с колесами трамвая, или останемся всё так же на подпитках улыбки не опознаны, опаздываю на поезд, что увезет от сюда
работа и без повода вошедшая сюда простуда, мы всё ещё на этом проклятом богами судне а я хотел бы туда где день заканчивается глубиною пруда по мнению времен все точки в графике, или паскуды в падики ну ладушки, она нарежет что-нибудь на коже после «сантии»
не виден новый мир, когда ты дышишь пылью перил на краешке и ожидание конца не санаторий в начале лета взгляни, твои года сгорели, лишь пустота и запертые двери есть две монеты, ну что ж Харон поехали