Роберт Рождественский - Письмо в 30 век (читает Антон Дё, ч.3) | Текст песни и Перевод на русский

• Тексты песен
• Роберт Рождественский
• Письмо в 30 век (читает Антон Дё, ч.3)

Расползаются слухи,
будто лава
из Этны:
«В моду входят
узкие
брюки!
В моду входят
поэты!
Как встречают их,
боже!
Мода,
что ты наделала?!
В зале
зрителей больше,
чем поклонниц
у тенора!..»
Это
слышу я часто.
Поднимаются
судьи,
ощущая
начало
«священного» зуда.
Вылезают,
бранясь,
потрясая
громами:
ах, мол,
разассонанс
вашу
милую маму!..
Как их вопли
навязчивы!
Как их желчь
откровенна!..
Вы простите,
товарищи
из тридцатого
века!
Пролетят,
промчат года,
будто месяцы…
Может, зря я вам твержу
о мелочах!
Но поймите,
что
для нас
эти мелочи
в наших медленных,
бессонных ночах.
Эти мелочи
за горло взять
могут.
Эти мелочи
тянутся к ножу…
Если правду говорить в глаза —
мода,
что ж,
считайте:
я за модой
слежу!
Отдаю ей дань
везде, где возможно.
Повторяю:
продолжайся!
Звучи!..
Если Родину свою любить —
мода,
с этой модой
смерть
меня разлучит!..
Поднимается поэзия
в атаку,
отметая
словоблудие и лесть…
Знаю,
будут мне кричать:
«Опять в дидактику
ты, как прежде,
с головою
залез!..
Это слишком…
Брось!..
Это — лишне…
Несъедобная —
для многих —
трава…»
Я спокойно отвечаю:
Мне
лично
очень нравятся
высокие
слова!..
Можно тьму страниц
заполнить
балясами,—
пусть читатель
благоденствует всуе…
Только строки
не затем
раскаляются,
чтоб потом на них
жарились
глазуньи!
Чтоб взяла их
коленкоровая тина,
чтоб по цвету
подбирались корешки,—
расфасованное
мягонькое чтиво,
бесконечно тепловатые
стишки.
Не для этого труда
поэты
созданы!..
Но,
с другой стороны,
и я
знавал
мастеров
произносить слова
высокие
и карабкаться
по этим
словам!
Пробиваться к чину,
должности,
известности,
вылезать из кожи,
воду
мутить.
Повторять:
«А я стою за власть
Советскую!..»
Думать:
«Мне должны за это
платить!..»
Черта с два
такие
верят во что-нибудь!
Но в любой
кутерьме,
в любые
дни,
к сожалению, они
никак не тонут —
на поверхности
плавают
они.
Это
их специальность
и призвание…
Но закашляйся,
холуйское вранье!
Для меня
за высокими
словами —
настоящее!
кровное,
мое!
Очень тихое порой,
очень
личное,
то летящее
в кипении
и грохоте!
То
больное до слез,
то неслышное,—
во
мое,
всегда мое,
до самой крохотки.
Я
высокие слова,
как сына,
вырастил.
Я их
с собственной судьбою
связал.
Я их,
каждое в отдельности,
выстрадал!
Даже больше —
я придумал их
сам!
Выше
исповеди они,
выше
лирики…
Пусть бушует в каждой строчке
простор.
Пусть
невзрачные
тетрадные листики
вместе с хлебом
лягут к людям
на стол!
Чтоб никто им не сказал:
«Угомонись!..»
Чтобы каждый
им улыбкой
ответил.
Потому что создаем мы
Коммунизм —
величайшую
поэзию
на свете!
Знаю:
будет на земле от счастья
тесно!
Я мечтаю,
что когда-нибудь
смогу
не построчно получать,
а посердечно:
хоть одно,……
людское
сердце —
за строку.