воздух в прихожей дышет путешествием и уютом комнат, мы как два старика, навострившие лыжи, говорящие только о том о чем смогли вспомнить
чудо есть мы бессмертны и я вдоволь тебя целовал но забываю паспорт и теряю билеты, когда знаю, что впереди вокзал
и кто опоздал бежит в тебе опоздал но бежит, смеется чудо есть? – смотришь ты, тогда пусть выростет яблоня на могиле Стива Джопса
или что то такое загадочное произойдет как неваляшка. а то все мои чайные приборы оборачиваются в одну чашку
у тебя поболит говорю, поболит, но в итоге непременно пройдет смеешься: у меня тобой до краев набит живот и меня – шутишь – на сотни маленьких тебя разорвет.
наше путешествие начинается по эту сторону стены. мне же перед уходом начинает снится кровать полная роскошной жены
воздух ночью горит – как кипит, не остыть ему днем со льдом воздух у лифта рыхлый с привкусом "ты нужен" и "нам нельзя здесь вдвоем"
я говорю "все исправимо" но звучит "поздно что либо менять". просыпаюсь от того, что я одно огромное "я боюсь тебя потерять"
мы у выхода знаем многое третьим глазом, задним умом: что ветер пробегая через светофор становится цветным шарфом, ты вспоминаешь об Айсидоре и о чем-то еще таком;
что деревья летают и задевают дома ногой. ты перебиваешь «в комнате где ты один живет дом пустой»
а я тем временем впервые к тебе спиной.
ты пойдешь по ветру по его шевелящейся голове я приму душ, схвачу за крыло газету и какое-нибудь маленькое чудо вычитаю себе
а ты уйдешь, и я рада что ты наконец-то потеряешь края. от сюда уходили многие, и сегодня просто такая очередь – твоя
просто такая история, рок, и я благодарна ему, что ты уходил от многих, но по настоящему не любил одну
иди как-будто ты светишься, как-будто ты святой не оборачивайся чтобы не видеть, что кто то не идет за тобой. я верю: ты построишь город и непременно вернешься за мной. я маленькая Эвридика, но есть ли впереди кто живой